...Революционеры поклоняются будущему - но живут прошлым
Николай Бердяев
Послевоенные годы, как я уже не раз говорила, - "тёмные годы". Однако известно, что Сталин в это время готовил какие-то преобразования общества. Точно о том, что это были за преобразования, пока что не известно, но по некоторым данным они должны были быть чрезвычайно серьёзными.
Д.Т. Шепилов в то время был начальником Управления агитации и пропаганды, однако образование имел экономическое. И вот в 1951 году вызывает его Сталин. Беседа длилась два часа двадцать минут - это к вопросу о её важности. Уже намного позднее Шепилов вспоминал:
" Мы думаем сейчас проводить очень крупные экономические мерприятия. Перестраивать нашу экономику на действительно научной основе, - сказал Сталин. Для того чтобы это сделать, нужно чтобы люди, наши кадры, молодёжь знали настоящую политическую экономию. А для того чтобы знали политэкономию нужен учебник... Положение сейчас таково: либо мы подготовим наши кадры, наших людей, наших хозяйственников, руководителей экономики на основе науки, либо мы погибнем. Так поставлен вопрос историей..."
Работа над учебником велась в авральном порядке. Сталин изучал каждую главу, делал поправки. Относился к этому учебнику так, как перед войной - к авиации. Что он задумал?
Понять не так уж и трудно, если прочитать одну из основных послевоенных сталинских работ - "Экономические проблемы социализма в СССР". Директивный метод управления экономикой во второй половине 40-х годов становился всё более и более неэффективным. И Сталин всё время говорит о товарном производстве, о законе стоимости и т.п, о том, что социализм их совершенно не отменяет. Проще говоря, надо разарабатывать экономические методы хозяйствования. Если бы эта работа была тогда доведена до конца, то не было у нас ни "перестройки", ни экономической реформы, ни тотального ограбления страны.
Ведь как всё было? Придя к власти, партбоссы, которым экономическая реформа было попросту не по уму, продолжали хозяйствовать всё в том же, привычном им ключе, и в итоге довели богатую и сильную страну до всеобъемлющего экономического кризиса, на основе которого и провели у нас "переход к капитализму". Помните как промывали мозги в конце 80-х: мол социалистический способ хозяйствования неэффективен, вот капитализм - это да! Хотя болячки-то были не в форме собственности, а всего лишь в методах управления этой собственностью. Но подросшему в недрах системы молодому поколению партаппаратчиков было уже мало взяток и спецраспределителей, им хотелось быть не управителями, а владельцами "заводов, газет, параходов"... Немало олигархов и бизнесменов поменьше начали свой "капиталистический" путь в комитетах комсомола - куда больше чем нам кажется...
Один из "отцов" приватизации в Ленинградской области как-то раз в порыве откровенности сказал на пресс-конференции, что эффективность управления на самом деле совершенно не зависит от формы собственности, а только от менеджмента. В середине 90-х это прозвучало откровением. Впрочем, он мог бы быть и более откровенным - дело то уже сделано, теперь можно и улыбнуться снисходительно, поведать дурачкам, как их провели...
Но вернёмся к Сталину. Прощаясь тогда с Шепиловым он внезапно спросил:
- Вы на рынке, в магазинах бываете?
- Нет, товарищ Сталин, почти не бываю...
- Это неправильно. Мы не бываем, вы, профессор-экономист тоже не бываете. А вы знаете что на рынке сходятся все нити нашей политики ?
Судя по этим действиям и этому разговору, Сталин задумал "рыночную" реформу. Только, естественно без приватизации и продажи советской промышленности в порядке свободной торговли "добрым дядям" из-за кордона.
Но это ещё не всё. В самый разгар работы над учебником Шепилова внезапно назначают главредом "Правды". Он кинулся к Сталину: как же так, у меня ведь учебник...
- Да я знаю - сказал Сталин. - Мы думали об этом. Но слушайте, сейчас кроме учбника, мы будем проводить мероприятия, для которых нужен человек и экономически и идеологически грамотный. Такую работу можно выполнить если в неё будет вовлечён весь народ. (выделено мной - Я.Дж)" Если повернём людей в эту сторону - победим! Как мы можем это практически сделать? У нас есть одна сила - печать..." - ну и так далее.
Едва ли мы когда-либо точно узнаем, какие были задуманы преобразования, но какие-то перемены готовились, причём перемены по-настоящему крутые. Скорее всего, именно они обсуждались на тех странных совещаниях на сталинской даче зимой 1952-53года, в которых участвовали Берия, Маленков, Хрущёв и Булганин.
Косвенно о том же самом говорит и постепенное отстранение от власти большинства старых соратников. Сталин один раз уже проделывал нечто подобное - в 20х годах, когда избавлялся от Троцкого, Каменева, Зиновьева, чтобы опереться на новую команду и вместе с ней проводить новую политику. По-видимому, аналогичный маневр он намеревался совершить и на этот раз. Так что не надо обольшаться присутствием в первом послесталинском Политбюро таких людей как Молотов, Ворошилов, Каганович. Это были уже вчерашние "сталинцы", и вовсе не факт, что к тому времени они не принадлежали к новой "оппозиции"... Не обязательно они принадлежали к организаторам переворота, однако выгоду свою от него эти люди имели.
Вернёмся к партии. Как видим, она была весьма разнородна по неповторимым региональным особенностям, но в одном едина - в нежелании отдавать власть. В её недрах существовало ядро, которому был выгоден госпереворот, похоронивший бы все сталинские начинания. И вот вопрос: достаточно ли всего этого для убийства главы государства? Или кроме групповых интересов надо, чтобы преобразования угрожали кому-нибудь лично?
Не буду повторяться. Последние дни Сталина и официальную версию его смерти я подробнейшим образом рассмотрела в книге о Брии. Здесь приведу лишь вывод. Сейчас когда материал "отстоялся" у меня уже нет ни малейшего сомнения в том, что Сталин был убит. Почему - пока не совсем понятно. Может быть, удастся прояснить этот вопрос, если вплотную заняться послевоенными годами.
О чём говорили на тех таинственных встречах на сталинской даче, одна из которых закончилась так печально для главы государства? В той книге я сделала предположение, что они могли быть посвящены переговорам о разделе влияния между партией и государством, и что стороны в конце концов договорились. Но ведь они могли и не договориться!
Есть и другой вариант ответа. Это были встречи единомышленников. Сталин считал Хрущёва и Булганина членами своей команды, как своим считал в 1937 году Ежова. А на самом деле Хрущёв не был человеком Сталина, а принадлежал к команде реакционных партаппаратчиков.
Но и в том, и в другом варианте ему была чрезвычайно выгодна эта смерть. Как бы ни легли карты, кто бы ни стал во главе государства после Сталина, договариваться с ним будет куда легче. Может быть если бы не история с Игнатьевым и нелепая гибель Берии, Никита Сергеевич до конца жизни соблюдал бы достигнутый после Сталина расклад сил, позволяя Берии управлять государством. Точно так же и на тех же основаниях на каких в 30-е годы партийные бароны позволяли это делать Сталину.
Но не сложилось...
Однако и это не ответ. Даже если Сталин был убит, даже если причиной этого преступления были намеченные им реформы, даже если новое правительство имело к нему серьёзные счёты... Но зачем переводить всё это из области тайной политики в область явной, а тем более, в идеологическую плоскость? Что мешало по-прежнему поддерживать культ мёртвого, а значит, уже неопасного вождя, как Сталин поддерживал культ Ленина? Слишком серьёзный и опасный шаг был сделан 25 Февраля 1956 года - а ведь наверху собрались не мальчишки, а опытные госдеятели, они понимали, что делают. Нет, должна быть ещё какая-то причина. Более конкретная, более шкурная, ради которой не жалко ни страны, ни дела, которому отдана вся жизнь...
У меня нет ни малейших сомнений, что если бы Хрущёв мог ограничить процесс реабилитации приятелями своими и своей команды, он так бы и поступил. Однако ограничить не удалось, десятки тысяч людей, прослышав про то, что "отпускают", написали жалобы и требовали себе реабилитации. Власть пыталась свести всё к послевоенным процессам, но и этого не получилось. Ситуация пусть ещё не вышла из-под контроля, однако была к этому близка. Надо было как-то договариваться с почувствовавшими нестабильность в обществе прежними оппозиционерами, которые очень легко, слишком легко могли найти общий язык с нынешними противниками хрущёвской команды. Если власть хотела опереться на этих людей, всё ещё сохронявших немалые связи, имевших власть и влияние, надо было чем-то с ними расплачиваться. И немалой частью этой платы могла стать "выдача" этим людям их старого противника. Это первое.
Кроме того, и по стране шли нехорошие слухи. Замалчивание имени Сталина не могло не пройти незамеченным. Раньше или позже глухое брожение должно было прорваться наружу, вылившись в требование партийных масс объясниться: в чём причина столь быстрого и странного забвения? Скорее всего, если бы Хрущёв не выступил с докладом по собственной инициативе, от него бы потребовали ответов на крайне неудобные вопросы. Это второе.
И, наконец, третье. В 1939 году на истории партии, закончившейся кровавым погромом, была поставлена точка. Точка была поставлена и на репрессиях. Невиновных освобождали, дела прекращали, но процесс этот не афишировали. Не трудно догадаться, кто именно сдерживал поиск виновных в терроре. Это мог быть только Сталин, и всё по той же причине приоритета государственных интересов. Справедливость восстанавливалась, по мере сил, но только в отношении живых и негласно. Потому что если это делать гласно, то нужно рассказать правду, а правду рассказывать было нельзя.
После смерти Сталина гарантом соблюдения негласного условия хранить тайну, по-видимому, стал Берия, для которого все эти копания в прошлом, да и сама политика были лишь досадной помехой в его основном деле. А вот после его уничтожения ситуация изменилась - и стала по-настоящему опасной.
Потому что теперь во властной верхушке не было объединяющего её лидера. Хрущёв хоть и прорвался на первые роли, но чтобы руководить такими зубрами, которые собрались в Кремле, был явно слабоват. Кроме него и его команды наверху существовало как минимум три группировки, которые неминуемо должны были схватиться в борьбе за власть. Это старые "сталинцы" - Молотов, Каганович, Ворошилов. Это Маленков, который вёл какую-то свою игру. Это маршал Жуков, которому совсем не по темпераменту были вторые роли. И как любая война между СССР и США неизбежно вылилась бы в ядерную, так и в случае столкновения между группировками кто-нибудь обязательно пустил бы в ход самый убойный козырь против своих противников - их участие в репрессиях 1937 года.
Самым уязвимым в этом плане был Хрущёв, как один из "отцов большого террора". Перевалить вину за террор на Берию. Где угодно, но только не в ЦК! Там оставалось ещё слишком много людей, которые помнили, как всё было. На "сталинцев", тогдашнее Политбюро? Последует долгая гнилая разборка, в результате которой его скорее всего уличат. Тем более что вес Молотова, опять же, был несопоставим с хрущёвским.
Оставался только один человек, на которого можно было бы взвалить вину за репрессии. Тем более что он и так отвечал за всё, происходившее в стране.
Сталин.
Ну а лучший способ обороны - нападение, это общеизвестно.
Почему остальные собравшиеся во властной верхушке "сдали" человека, которому были стольким обязаны? Если подходить к делу цинично, то это был вариант, для всех приемлимый. Он отводил удар сразу от всех старых членов Политбюро и выводил из-под удара партию, в то же время позволяя сохранить хотя бы видимость единства в руководстве.
Конечно этот вариант отзывался страшным ударом по народу. Но кто из собравшихся в Кремле думал о каком-то там народе? Разве для того КПСС брала власть?